Юлия Винер о мире с арабами
Feb. 14th, 2015 09:05 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
penguinaВ другой квартире жил с женой Дэди Цукер, личность в израильской политике, можно сказать, историческая. То есть тогда он еще не был ничем знаменит. Как-то раз он пригласил меня в гости, на чай. Человек десять-двенадцать, все молодежь, сидели вокруг стола и с жаром обсуждали – я долго не могла понять что. Говорили о какой-то тактике и стратегии... Я думала, речь идет о чем-то военном, и хотела потихоньку уйти. Но Дэди остановил меня странным вопросом:
– Скажи, ты арабов ненавидишь?
– Ненавижу? Нет, зачем же, я только хочу, чтоб они оставили нас в покое.
– Ты желаешь нашей стране мира?
– Да ты что? Кто же его не желает!
– Тогда не уходи. Мы сейчас именно это и обсуждаем. Мы все здесь требуем мира.
– Требуете? У кого? У арабов?
– Не надо придуриваться, это слишком серьезно. Мы говорим о том, как его добиться.
– Ну, и как?
– Для этого Израиль должен прекратить оккупацию.
– То есть просто встать и уйти со всех захваченных в Шестидневной войне территорий? И тогда с нами помирятся? Будет мир?
– Уйти по договоренности с арабами. Необходимо немедленно начать мирные переговоры.
«Добиться мира», «прекратить оккупацию», «немедленно начать мирные переговоры»... Дэди и его друзья были большими энтузиастами борьбы за мир. В очень знакомой мне модификации. И предлагали мне к ним присоединиться. Вскоре они сумели организовать довольно большое движение, которому дали название «Мир сегодня». Но я к нему не присоединилась ни тогда, ни позже. Ох, я, конечно, хотела, жаждала мира нашей стране! И жажду его по сей день. С тех пор мы пережили – сколько? Три, четыре войны, больших и малых... Но «бороться» за него? Мне самое название их движения кажется капризно-инфантильным, в наших условиях оно звучит как требование балованого ребенка – вот хочу мир сегодня, и все тут, вынь да положь! Какая уж там серьезность.
Я к тому времени прожила в Израиле лет семь-восемь, из них половину здесь, в восточном Иерусалиме. В обстановке разбиралась все еще слабо, она оказалась неизмеримо сложнее, чем это виделось когда-то из Москвы. Однако, живя в Восточном Иерусалиме, я завела себе кое-каких арабских знакомых. Ко мне лично они относились вполне дружелюбно, но из разговоров с ними становилось все более и более ясно, что никакого «мира» с Израилем они вовсе не хотят. Они хотят вещи гораздо более простой и, как им казалось, вполне достижимой: чтобы Израиля здесь не было вообще. Не место ему здесь. А евреи пусть уезжают откуда приехали или куда хотят. А которые здесь всегда жили, тех гнать не обязательно, некоторое количество евреев даже полезно. Если захотят, могут тут остаться, жить среди арабов (они тогда только начинали называть себя «палестинцами») – на определенных, разумеется, условиях. И условия эти никаким переговорам не подлежат, на этот предмет в исламе имеется жесткий закон.
<...>
И тут Ихсен растолковала мне это незнакомое понятие, Зимма. Позже я переводила целую толстую книгу на эту тему и убедилась, что Ихсен четко разбиралась в тонкостях этой старинной системы. Их обучал этому «наставник». Вкратце, система состояла в следующем. Как диктовалось сводом коранических законов, Шари’а, мусульмане – в одностороннем порядке – заключали с живущими в их среде неверными, то есть евреями и христианами, некий договор о покровительстве и защите их от внешних врагов. Этот договор и назывался Зимма. Неверные становились подзащитными, покровительствуемыми, зимми. У зимми были известные права, в основном право на жизнь. Им оставлялось также право исповедовать свою религию. Дальше шли многочисленные ограничения и обязанности, в разные времена и в разных странах несколько различные, но все унизительные и болезненные. Неизменным и повсеместным было одно: подушная подать, джизья. И это не был просто денежный налог, уплата его должна была сопровождаться специальной ежегодной церемонией. Сборщик налогов сидел на возвышении, плательщик, униженно согнувшись, подползал к нему и протягивал положенные деньги. Сборщик отвешивал ему тупой стороной кинжала удар по голове – чтоб не забывал, кто он, – и милостиво принимал дань. Разнообразие унизительных ограничений и стеснений было бесконечное. Жить, понятное дело, положено было в особых кварталах. Одеваться особым образом, никогда не используя зеленых тканей. (Кое-где даже требовалось носить туфли разного цвета, да еще с колокольчиками, чтобы издали было слышно.) Не ездить на лошадях, а только на ослах, и не верхом, а боком, по-женски. Не строить жилищ и храмов выше мусульманских. Разумеется, не занимать никаких государственных и военных постов. И еще много, много всякого. С особенным удовлетворением моя добродушная подруга Ихсен упомянула такое небольшое правило: если путь лежит обок грязной лужи, то зимми, встретившись с мусульманином, обязан дать ему дорогу, ступив прямо в грязь.
Отсюда: http://magazines.russ.ru/ier/2013/46/9v.html
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2015-02-15 07:31 am (UTC)здрасте)
no subject
Date: 2015-02-15 07:37 am (UTC)no subject
Date: 2015-02-19 04:29 pm (UTC)no subject
Date: 2015-02-19 04:37 pm (UTC)no subject
Date: 2015-02-19 04:41 pm (UTC)http://lib.rus.ec/b/322129/read
Ананас был нецензурным словом после одного манифеста ок. 1900 г., где абзац начинался: «А на нас Господь возложил…» )
no subject
Date: 2015-02-19 04:50 pm (UTC)no subject
Date: 2015-02-19 04:53 pm (UTC)https://www.facebook.com/photo.php?fbid=853143598066102&set=a.727705847276545.1073741828.100001114091578&type=1&permPage=1
no subject
Date: 2015-02-21 04:15 pm (UTC)no subject
Date: 2015-02-21 04:43 pm (UTC)no subject
Date: 2015-02-21 05:11 pm (UTC)а как вы решали?
no subject
Date: 2015-02-21 05:16 pm (UTC)Наверное, это не единственное решение.
no subject
Date: 2015-02-21 05:17 pm (UTC)но всё равно спасибо)